Бессердечный - Страница 50

– Маркони? – нахмурился я. – Был громкий процесс лет пятнадцать назад в Италии. Одно из первых обвинений в работе на египетскую разведку?

– Чушь собачья! – фыркнул изобретатель. – Просто после шестьдесят второго года эта тема попала под негласный запрет. Уже в смерти Герца было много неясного, а затем несчастные случаи и аресты стали обычным делом, словно кто-то приоткрыл ящик Пандоры. Несчастья не затронули только Теслу и Эдисона, но они, по странному стечению обстоятельств, именно тогда полностью отошли от этой темы. Совпадение? Не думаю.

Я не удержался от досадливой гримасы и посмотрел на хронометр.

Слова собеседника меня нисколько не убедили. Как я уже успел заметить, Александр имел нездоровую склонность видеть во всем происки неких таинственных заговорщиков, да и мысль заточить злого духа в подвале собственного дома нормальному человеку прийти в голову никак не могла.

Я был далек от убеждения, будто Дьяк выжил из ума, но грань между эксцентричностью и умопомрачением им была, без всякого сомнения, пересечена. И мне вовсе не хотелось оказаться рядом, когда сюда пожалуют неразговорчивые сотрудники Третьего департамента или, тем паче, взлетит на воздух лавка.

Александр заметил мой скептицизм и оскорбился до глубины души.

– Идемте, Леопольд Борисович! – потянул он меня за собой в заднюю комнату. – Идемте и убедитесь сами!

– Не стоит, – попытался отказаться я, но сухонький старичок потащил за собой с неожиданной силой, и пришлось вновь спускаться в подвал.

Ну в самом деле – не устраивать же драку с человеком, который взялся изготовить для вас два десятка зажигательных снарядов?

– Зачем понадобился свинец? – спросил я, когда изобретатель принялся возиться с кожухом какого-то аппарата.

– Дополнительная защита, – просто ответил тот.

– Дополнительная?

– Да, есть еще заземленная клетка Фарадея, – пояснил Александр Дьяк. – Мой первый прибор назывался «грозоотметчик», он регистрировал колебания электромагнитного поля. Здесь мне, по понятным причинам, хотелось внешнего воздействия избежать.

– Для чистоты эксперимента?

– В том числе и для чистоты эксперимента, – подтвердил изобретатель. – А еще чтобы излучение моей аппаратуры не уловил кто-то другой.

Я только вздохнул.

Тем временем хозяин лавки подключил аппарат к генератору и спросил:

– Леопольд Борисович, вы видите духа? Мне приходится использовать для этого специальные линзы, но вам, полагаю, в них нужды нет?

– Да, прекрасно вижу и так, – подтвердил я.

Неподвижный полтергейст замер посреди своего узилища на расстоянии, равноудаленном от всех сыпавших разрядами электродов. Мне никогда еще не доводилось видеть духов в состоянии покоя; обыкновенно эти создания беспрестанно двигались, меняли форму, колыхались и перетекали из одного положения в другое.

– Он статичен? – спросил Дьяк, включая прибор.

– Да.

– Смотрите, что будет дальше.

Раздалось негромкое гудение, но бесплотный дух даже не шелохнулся.

– Что-то не так? – ухмыльнулся я.

– Подождите! – потребовал изобретатель. – В ходе экспериментов я установил, что значение имеет не излучение само по себе, а его частота. Сейчас я как раз начинаю ее менять…

– Каким образом?

Мой собеседник рассмеялся:

– Боюсь, объяснение принципа работы этого устройства займет остаток дня, а вы то и дело посматриваете на часы.

– Да, у меня назначена важная встреча на четыре часа.

– Успеете! – успокоил меня изобретатель и принялся медленно-медленно вращать круглую ручку. – Сейчас вы все увидите собственными глазами. Смотрите!

Какое-то время ничего не происходило, а затем полтергейст пошел рябью. Александр Дьяк продолжил свои манипуляции и тихонько бормотал себе под нос:

– На этих частотах обычно уже начинается воздействие…

– Что-то есть… – признал я.

Дух размылся и беспрестанно подергивался, словно невидимые порывы ветра рвали его на части, теребя в разные стороны. На какой-то миг даже показалось, что он пропал из нашего мира, выдавленный обратно в преисподнюю, но нет – сила воздействия пошла на убыль, и вскоре призрачное существо вновь вернулось к прежней неподвижности.

– Потрясающе! – пробормотал я, безмерно удивленный успешным завершением опыта.

– Я же говорил! – расплылся в счастливой улыбке изобретатель, выключая передатчик. – Предлагаю это отметить!

Мы поднялись наверх, и, пока я убирал с двери объявление о проводимом внутри эксперименте, хозяин лавки заварил свежий чай. Чайник он выставил прямо на прилавок и предложил мне угощаться песочным печеньем.

– Убедились теперь, Леопольд Борисович? – спросил изобретатель, разливая по чашкам ароматный напиток. – Электромагнитное поле воздействует на потусторонних существ! Это научный факт!

– Как вам только в голову такое пришло? – покачал я головой и посмотрел на хронометр. Времени оставалось впритык.

Александр Дьяк моего взгляда не заметил и негромко рассмеялся:

– Леопольд Борисович, вы и так считаете меня без царя в голове, а если изложу свою теорию, точно сочтете помешанным.

– После демонстрации вашего аппарата готов поверить во что угодно, – признался я и отпил горячего чая. – Но я не настаиваю. Расскажете, когда сочтете нужным.

Изобретатель кивнул, потом прошелся по торговому залу, разглядывая полки с товарами, и отстраненно произнес:

– Меня всегда интересовала тема восстания. По какой причине падшие лишились своей силы? Как заговорщикам удалось выступить одновременно по всему миру – в Старом и Новом Свете, Зюйд-Индии и даже Поднебесной? Особенно в Поднебесной, где, согласно мемуарам сподвижников Климента, у них единомышленников не было вовсе?